От рейдерских захватов до «геноцида» арбитражных управляющих: история отрасли с 90-ых до наших дней
Избавьтесь от проблемного долга и верните свои деньги
Институты банкротства и арбитражного управления впервые появились в России 27 лет назад. За это время российский бизнес прошел через рейдерские захваты, беспомощность банков во взыскании долгов и притеснение самих управляющих.
Арбитражный управляющий Арсений Королев рассказал порталу ДОЛГ.РФ, как «использовали» Закон о банкротстве в 90-х, чем отличалось арбитражное управление того времени и как законодатели превратили сегодняшних управляющих в клерков.
Реорганизационные предполагали внешнее управление активами должника и санацию, а ликвидационные делились на 2 типа: принудительная ликвидация должника по решению суда и добровольная — под контролем кредиторов. Ликвидация осуществлялась в процессе конкурсного производства.
Закон вступил в силу, но не работал.
Одной из основных проблем 90-х было то, что часто работникам платили не деньгами, а продукцией контрагента или собственного производства. Поэтому «предприимчивые» разработали схему «помощи»: предоставляли предприятию небольшие займы наличными для погашения задолженности по зарплате за 2-3 месяца. Возвращать «благотворительные взносы» было нечем, долги накапливались как снежный ком, а кредиторы «благородно» принимали в качестве погашения не деньги, а акции таких предприятий. Так в их руках оказывался контрольный пакет.
Был и второй популярный способ «приобретения» бизнеса. В результате приватизации все работники производственного коллектива становились владельцами акций предприятия, на котором работают. Но мало кто понимал, в чем ценность владения акциями, зато ценность наличных денежных средств на руках понимали все.
Рейдерам не составляло большого труда обменять «ненужные» работникам акции на настоящие, живые деньги, на которые можно было приобрести продукты, алкоголь и одеть семью. Так понемногу на месте «выкупленных» предприятий начали появляться торговые центры.
В то время мало кто понимал, что из тяжелой материальной ситуации можно выйти, используя процедуру санации или ликвидации и помощи АУ, да и продажа акций не выглядела чем-то рискованным. Поэтому рейдеры захватывали предприятия просто и надежно.
Арсений Королев рассказал, как те же «предприимчивые» люди приносили в банки бизнес-планы, где рентабельность проекта чуть ли не в 5 раз превышала инвестиции, а точка безубыточности наступала через 2-3 месяца. Однако все это было на бумаге без реального производства, активов и намерений их приобретать.
Разумеется, такие кредиты не возвращались, а Закон о банкротстве опять не работал: не было реальной возможности восстановить платежеспособность предприятия, удовлетворить требования кредиторов или найти инвесторов для санации. Поэтому единственным логичным вариантом для кредитных организаций было списание займов на убытки.
Более-менее адекватно и широко банкротное законодательство и арбитражное управление стали применяться ближе к концу 90-х.
Еще одним отличием деятельности АУ от настоящего времени было то, что управляющие во многом зависели от Федеральной службы России по делам о несостоятельности и финансовому оздоровлению. Но суть деятельности ФСФО больше сводилась не к жесткому контролю над АУ, а к реальному участию в делах о банкротстве, составлению финансового анализа должника, выявлению причин, которые повлекли несостоятельность.
В октябре 2002 года вступил в силу Федеральный закон N 127, действующий и в настоящее время.
Арсений Королев обратил особое внимание, что вместе с новым законом функции ФСФО по надзору за АУ отошли Росреестру, а следом прокатилась волна привлечений к административной ответственности управляющих по всей России. АУ привлекались за любой мелкий недочет без оглядки на отсутствие умысла. Наказывали формально и жестко:
Арбитражный управляющий Арсений Королев рассказал порталу ДОЛГ.РФ, как «использовали» Закон о банкротстве в 90-х, чем отличалось арбитражное управление того времени и как законодатели превратили сегодняшних управляющих в клерков.
Первый ком
Первый ФЗ N 3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» появился в 1992 году. Согласно его условиям, в отношении предприятий применялись реорганизационные, ликвидационные процедуры, а также мировое соглашение.Реорганизационные предполагали внешнее управление активами должника и санацию, а ликвидационные делились на 2 типа: принудительная ликвидация должника по решению суда и добровольная — под контролем кредиторов. Ликвидация осуществлялась в процессе конкурсного производства.
Закон вступил в силу, но не работал.
Рейдерский захват вместо финансового оздоровления
Арсений Королев объяснил, что в 90-е предприятия продолжали работать по принципам плановой экономики, то есть совершенно не заботились о спросе на продукцию, которой заполняли склады. Их руководителями были сильные производственники, но финансово безграмотные люди. Поэтому они становились жертвами «предприимчивых» людей, и именно в это время начали процветать рейдерские захваты предприятий.Одной из основных проблем 90-х было то, что часто работникам платили не деньгами, а продукцией контрагента или собственного производства. Поэтому «предприимчивые» разработали схему «помощи»: предоставляли предприятию небольшие займы наличными для погашения задолженности по зарплате за 2-3 месяца. Возвращать «благотворительные взносы» было нечем, долги накапливались как снежный ком, а кредиторы «благородно» принимали в качестве погашения не деньги, а акции таких предприятий. Так в их руках оказывался контрольный пакет.
Был и второй популярный способ «приобретения» бизнеса. В результате приватизации все работники производственного коллектива становились владельцами акций предприятия, на котором работают. Но мало кто понимал, в чем ценность владения акциями, зато ценность наличных денежных средств на руках понимали все.
Рейдерам не составляло большого труда обменять «ненужные» работникам акции на настоящие, живые деньги, на которые можно было приобрести продукты, алкоголь и одеть семью. Так понемногу на месте «выкупленных» предприятий начали появляться торговые центры.
В то время мало кто понимал, что из тяжелой материальной ситуации можно выйти, используя процедуру санации или ликвидации и помощи АУ, да и продажа акций не выглядела чем-то рискованным. Поэтому рейдеры захватывали предприятия просто и надежно.
Банкам тоже приходилось не сладко
В 90-е были проблемы не только с незнанием Закона о банкротстве, но и в целом гражданское законодательство не было достаточно урегулировано, поэтому банки выдавали кредиты без залога, а когда кредит не возвращался, они не имели рычагов воздействия.Арсений Королев рассказал, как те же «предприимчивые» люди приносили в банки бизнес-планы, где рентабельность проекта чуть ли не в 5 раз превышала инвестиции, а точка безубыточности наступала через 2-3 месяца. Однако все это было на бумаге без реального производства, активов и намерений их приобретать.
Разумеется, такие кредиты не возвращались, а Закон о банкротстве опять не работал: не было реальной возможности восстановить платежеспособность предприятия, удовлетворить требования кредиторов или найти инвесторов для санации. Поэтому единственным логичным вариантом для кредитных организаций было списание займов на убытки.
Более-менее адекватно и широко банкротное законодательство и арбитражное управление стали применяться ближе к концу 90-х.
Чем отличалось арбитражное управление 20-25 лет назад от современного института?
«Арбитражные управляющие в 90-х привлекались в основном для осуществления процедур унитарных предприятий и предприятий с государственной долей в УК. Их деятельность контролировалась государством в силу того, что затрагивались его интересы, поэтому свободы маневра было немного, но и к ответственности привлечь сложно по причине согласованности всех действий. ООО, ЗАО и товариществ процедуры банкротства мало коснулись», — поясняет Арсений Королев.
С вводом нового Федерального закона от 08.01.1998 N 6-ФЗ ответственности у АУ стало больше: должников и кредиторов наделили правом требовать от управляющего возмещения убытков, причиненных действиями (бездействием) АУ. Ненадлежащее исполнение обязанностей также стало основанием для отзыва лицензии или отстранения арбитражным судом арбитражного управляющего от исполнения им своих обязанностей.Еще одним отличием деятельности АУ от настоящего времени было то, что управляющие во многом зависели от Федеральной службы России по делам о несостоятельности и финансовому оздоровлению. Но суть деятельности ФСФО больше сводилась не к жесткому контролю над АУ, а к реальному участию в делах о банкротстве, составлению финансового анализа должника, выявлению причин, которые повлекли несостоятельность.
«Исходя из субъективного опыта, ФСФО была доброжелательно настроена к АУ. Благодаря ее работе многие управляющие были назначены на крупные предприятия, а директора, которые за бесценок продавали активы своих предприятий, были привлечены к уголовной ответственности», — комментирует эксперт.
Новый закон превратил управляющих в клерков
По мнению Арсения Королева, оба закона-предшественника ограждали АУ от формализма в виде бесконечных публикаций и давали возможность в должной мере заниматься предприятием в отличие от нынешней ситуации. Законы 1992 и 1998 гг. наделяли АУ обязанностью публиковать только основные сведения о процедурах: в первом случае — один раз при санации или конкурсном производстве, во втором — о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства.В октябре 2002 года вступил в силу Федеральный закон N 127, действующий и в настоящее время.
«Постепенно управляющего превратили в клерка, причина тому — многочисленные публикации в ЕФРСБ, издании «Ъ», прочий формализм и жесткие сроки. Идея законодателя благородна — сделать процедуру прозрачной, но фактически выполнение бумажной работы сводит на нет управление предприятием», — поясняет свою позицию эксперт.
Арсений Королев обратил особое внимание, что вместе с новым законом функции ФСФО по надзору за АУ отошли Росреестру, а следом прокатилась волна привлечений к административной ответственности управляющих по всей России. АУ привлекались за любой мелкий недочет без оглядки на отсутствие умысла. Наказывали формально и жестко:
- за нарушение срока публикаций даже на один день, даже если просрочка образовалась из-за задержки со стороны ЕФРСБ;
- за технические ошибки в документах (в строке «решил» написано в соответствии с бюллетенями, а в графе «таблицы» ошибочно указано другое);
- за опоздание на несколько часов отправки уведомления о собрании кредиторов (положено за 14 дней, а отправлено за 13 дней 10 часов);
- за неуказанный в тексте сообщения СНИЛС вне зависимости от того, что он есть в шапке и другие несущественные мелочи.
Будущее антикризисного управления
«Не думаю, что будущее антикризисного управления в банкротстве банков. АУ может провести процедуру, если проходил обучение, а партнерство, в котором он состоит, имеет аккредитацию, но все равно необходимо выполнение важного условия – отсутствия у банка депозитов физических лиц. А это встречается крайне редко», — рассуждает эксперт.
По мнению Арсения Королева, будущее за банкротством КПК, НПФ, МФО, страховых и, возможно, брокерских компаний. Не исключено развитие института банкротства МСП, представители которого не справились с финансовой нагрузкой по кредитным обязательствам. Ну и, конечно, банкротство физических лиц. Это очевидно, так как лица, прошедшие процедуру банкротства, все равно будут брать кредиты, а банки будут их выдавать, ведь требования KPI никто не отменял.