О желании Сингапура стать азиатским центром реструктуризации

Ашок Кумар, адвокат, директор БлэкОак (Сингапур).

— Конечно, вы знакомы с тем, что такое Азия. Ведь нужно понимать, в какой политической системе, в какой географии работает наша система. Сингапур находится в центре юго-восточной Азии, нас считают Швейцарией Азии. Мы – мощный финансовый центр с хорошими услугами, в том числе в юридической, банковской, налоговой сферах. У нас благоприятная среда, с открытой экономикой, с надежным правительством, которое осуществляет надзор за экономикой. У нас надежная судебная система.

В общем, мы имеем все те же возможности для реструктуризации, что и в Европе, США. Но при этом нужно понимать, что у нас юрисдикция по английскому праву, а Россия все же больше континентальное право, где нет прецедентного права, на мой взгляд. Поэтому мы используем подход по принципу KISS (чем проще – тем лучше).

История законодательства о реструктуризации в Сингапуре началась достаточно давно, с 80-90-х годов. Мы в основном следовали британской модели. Это процесс. И процесс зависел, прежде всего, от кредитора. Реструктуризация фактически была инструментом, который используется в рамках судебной системы. Есть судебное управление – это режим, который использует этот инструмент. Однако со временем успех прокредиторского подхода перестал работать в Сингапуре. Процент успеха был очень низкий, и люди обратились к другому подходу. Это инструмент, который позволяет специальным компаниям-чистильщикам поглощать должников. Но поскольку предыдущие подходы тоже еще существовали, люди начали обращаться к схеме договоренностей. Но тогда возникла возможность моратория, и получилось, что система снова не работает. Люди, которые в рамках процедуры выступают управляющими в этой компании, часто не знают, как нужно ею управлять. И если вы хотите, чтобы должник продал компанию, этот принцип учета пожеланий кредиторов в нашей системе не работает.

Но Сингапур хотел продвигать свой сектор услуг, в том числе юридических. Тогда Сингапур стал центром арбитража в мире, и это было успешно. Сейчас мы хотим сделать Сингапур центром реструктуризации. Для этого мы расширили процесс договоренностей в 2017 году и ввели туда дополнительные инструменты, которые были заимствованы из других юрисдикций, в частности из Главы 11 Кодекса США о банкротстве. Эти инструменты мы сделали применимыми как судебном режиме, так и во внесудебной системе, уже на основе интересов должника.

При этом есть два варианта. Один – вести процесс с интересом кредиторов, второй – должника. Благодаря такому подходу мы увидели признаки роста страны как центра реструктуризации. Например, к нам часто за реструктуризацией стали приходить компании их Индонезии.

Инструменты, которые мы использовали, это те, которые предоставляли нам коллеги из США, Великобритании. В частности, у нас также есть норма о моратории, но она менее трансгранична и продолжительна, чем в США. В США все-таки Глава 11 существует с 70-х, и банковская система под нее полностью подстроилась. Мы же только начинаем это делать, привыкать к новой финансовой инфраструктуре. Даже на начальной стадии многое реформируется, подстраивается власть, люди, участники процесса и суды.

Мы хотим стать региональным хабом и мы призываем региональные компании к нам приходить, чтобы собирать капитал для реструктуризации. Мы – промежуточное место среди разных юрисдикций. У нас есть специальный протокол, который позволяет параллельно проводить процессы в судах разных юрисдикций. Этот протокол еще до конца не принят, к сожалению. Также у нас есть модельный закон о трансграничной реструктуризации, он тоже важен. Так или иначе все компании глобальны, международное сотрудничество очень важно, поэтому без такой нормы просто невозможно.

Что касается ковида, то для решения проблем, которые он спровоцировал, в 2020-м в Сингапуре было принято временное законодательство. Мы дали компаниям пространство для того, чтобы они передохнули. Главная цель власти была сохранить рабочие места, ради этого предоставлялись моратории и финансовая поддержка. Правовая структура также действовала с этими целями. В итоге это помогло, у нас практически не было серьезных банкротств за исключением некоторых секторов. Сильно пострадали торговые компании, морская добыча нефти и газа, потому что они основаны на больших объемах и их сокращение является для них болезненным.