Проблемы трансграничного эффекта реабилитационных процедур

Елена МОХОВА, к.ю.н., доцент департамента правового регулирования бизнеса факультета права НИУ ВШЭ, (Россия).

— Сейчас мы находимся в ситуации идеального шторма, когда сходятся воедино несколько факторов. С одной стороны, мы находимся в постковидном мире и перед экономикой стоит задача постковидной реструктуризации бизнеса. Реабилитационные процедуры в принципе дают предпринимателю право на ошибку, но хочется обратить внимание, что пандемия обострила эту проблему. Потому что пострадали предприниматели, которые не совершали ошибок с точки зрения ординарных экономических рисков: не превышали кредитное бремя, не выводили активы. Но случился этот «черный лебедь» в виде пандемии — и целые секторы экономики пострадали.

Еще один фактор, который формирует идеальный шторм, заключается в том, что в мировом масштабе реабилитационные процедуры развиваются весьма эффективно, в то время как в РФ практика их применения находится в зачаточной стадии. Этот дисбаланс особенно обостряет поставленную задачу. У нас с одной стороны постпандемийные эффекты, с другой — нет нормального применения процедур реабилитации внутри правопорядка. Такая ситуация идеального шторма заставляет быстро искать решения.

Второй аспект, на который хочется обратить внимание, заключается в том, что РФ, как и другие страны, находится на арене конкуренции регулирования, создания законодательной базы и предложения со стороны законодателей по режимам банкротства и реструктуризации. И мы знаем, что на этом юридическом рынке уже есть общепризнанные, традиционные правопорядки: Глава 11 Кодекса США о банкротстве, практики Великобритании и других европейских стран, где действует директива о превентивных реструктуризациях. То есть весь глобальный юридический рынок активно развивается, и нельзя рассматривать институт банкротства в РФ изолировано от всего мира.

Здесь стоит принять во внимание несколько факторов. Вход в реструктуризационную процедуру будет зависеть от критериев юрисдикции суда, готовых утвердить план реструктуризации. И мы знаем, что очень многие правопорядки достаточно хорошо принимают критерии своей юрисдикции, они готовы утверждать планы реструктуризации при так называемой достаточной связи бизнес-единицы с правопорядком (например, по Кодексу США можно банкротиться, имея лишь банковский счет в этой стране).

И второй фактор заключается в том, что на сегодняшний день возможный выбор со стороны должника лучшей юрисдикции для реструктуризации бизнеса (форум-шоппинг) не рассматривается как негативное или абсолютно негативное явление. Есть достаточно много примеров, при которых вот этот вот выбор лучше реструктуризации со стороны должника может рассматриваться как добросовестный форум-шоппинг. Например, если в результате выбора должником лучшего права выиграли все.

Принимая во внимание эти факторы, российские законодатели должны учитывать, что может происходить. Мировой форум-шоппинг, выбор со стороны должников лучших юрисдикций, может затронуть и РФ. Это также стимулирует на создание конкурентной реабилитационной процедуры и конкурентной среды так, чтобы она была востребована бизнесом, и чтобы не было оттока за рубеж в поисках лучшей модели реструктуризации бизнеса.

Хотелось бы обратить внимание еще вот на какой фактор. Созданием только правового регулирования решить эту проблему очень сложно. Лучшее решение ее будет тогда, когда суды уже сформируют какую-то практику правоприменения. Есть множество исследований на эту тему, которые доказывают, что правовой базы мало, необходима юридическая инфраструктура: опыт судов, правоприменителей, юристов и экспертов. Поэтому нам нужно торопиться, что сформировать нормативно-правовую базу и затем эффективно нарабатывать опыт ее применения, чтобы в масштабах мировой конкуренции РФ также имела свое предложение. В первую очередь — для местных потребителей права, местных предпринимателей. Ну и наконец, чтобы в этом форум-шоппинге можно было претендовать на лидерство (например, среди стран ближнего зарубежья) и привлекать для реструктуризационных процедур интересантов из других правопорядков. Это задача максимум.

И третий момент, на который мне бы хотелось обратить внимание, это проблемы трансграничного эффекта реабилитационных процедур. В РФ правовой инструментарий признания трансграничных аспектов реструктуризаций развит очень слабо. Большая роль здесь отводится судам, которые формируют правовые позиции в каждой конкретной ситуации. Так, в РФ ранее возникали вопросы о признании и приведении в исполнение зарубежных планов реструктуризаций или решений об освобождении должника от долга.

Пусть это не массовая практика, а точечные судебные акты, но так или иначе позиция России была отражена. Заключается она вот в чем: наши суды отказывают в признании и в приведении в исполнение иностранного судебного решения об освобождении должника от долга (речь шла о банкротстве Владимира Кехмана) и зарубежном плане реструктуризации (речь шла о банкротстве Международного банка Азербайджана). Последнее решение суд объяснил ущемлением прав кредиторов, ведь план реструктуризации предусматривал дисконтирование части требований.

Я полагаю, что в обоих случаях были основания для отказов, но проблема российского правопорядка заключается в том, что вместо тонкого юридического скальпеля у нас сразу же используется топор, потому что нет развитого дифференцированного правового инструмента. Этот топор нас привел к тому, что по сути дела речь идет об отказе в признании иностранных реструктуризаций. И это также достаточно серьезная проблема, которую необходимо решать.

Почему это важно? Потому что если мы откажемся признавать иностранные реабилитационные процедуры, то можем столкнуться с тем, что и отечественные нормативные акты не будут иметь трансграничного эффекта. Поэтому при создании отечественной модели реабилитации бизнеса очень важно принимать во внимание трансграничный эффект и задумываться над тем, что мы будем делать, если бизнес носит международный характер, если активы находятся за рубежом либо часть зарубежных активов находится в РФ. При дифференцированном распространении активов сепаратная реабилитация, разделенная государственными границами, естественно, будет неэффективна.

Это первый момент. А второй: я полагаю, что сейчас прекрасный момент для формирования хотя бы точечных позиций по трансграничным аспектам реструктуризаций. В противном случае мы, пытаясь создать лучшее решение внутри правопорядка, очень быстро столкнемся с тем, что мы будем делать, если потребуется признание отечественных реабилитаций с охватом зарубежных активов, и что мы будем делать, если за рубежом при утверждении планов реструктуризаций, затрагивающих, например, российских кредиторов, встанет вопрос о том, будет ли признана такая процедура в РФ. На все эти вопросы у нас нет ответа, и я полагаю, что в свете реформы банкротства в РФ хорошо бы о них подумать тоже.