Год великого обнуления: интервью Виктора Тунева о причинах отрицательной цены на нефть и последствиях для сырьевого рынка и экономики России

Фото: zvzda.ru

Майский фьючерс WTI опустился по до минус 38 долларов за баррель, что стало в полном смысле слова историческим событием. В мае участвующие в сделке нефтяники будут вынуждены заплатить своим клиентам, чтобы те забрали у них бочки с «черным золотом». При этом рынок не остановился на этом, июньский фьючерс тоже рушится – 22 апреля нефть вернулась к самым низким ценам с 2001 года. Управляющий директор УК «Агидель», автор телеграмм-канала Truevalue, Виктор Тунев рассказал ДОЛГ.РФ, почему нефть «обнулилась», и как это скажется на России в целом:

 
Сделки на фьючерсном рынке касаются очень узкого элемента рынка. Цена ушла в минус, потому что в апреле нефтехранилища будут переполнены или уже переполнены. Поэтому продавцы не могли найти покупателей и были вынуждены закрывать свои позиции по любым ценам, которые были на рынке. Ситуация уникальная, конечно, уникальная. При этом есть определенная проблема с тем, как исполнять эти контракты. В частности, биржа могла сделать так, чтобы цена не уходила минус, а оставалась около нуля. Для этого было достаточно отменить правило обязательности поставки нефти. Обычно нефть торгуется «беспоставочно», то есть можно рассчитаться деньгами не производя поставку по факту. Но по данной сделке сложилась безвыходная ситуация: нефть были обязаны поставить, а принимать ее было некуда. В результате рынок сформировал ту цену, по которой «черное золото» было выгодно принять.


Есть мнение, что фьючерсы не имеют серьезного влияния на реальную цену нефти, а недавнее обесценивание было результатом действий спекулянтов, поэтому на него вообще не надо обращать внимания. Получается, что это не так?
На рынке трудно отделить спекулянтов от представителей реального сектора экономики. Все они соучастники. При этом можно согласиться, что цена фьючерсов на нефть марки WTI, сформированная в один день на бирже в США, касается очень узкого сегмента рынка. Основной объем торговли нефтью проходит или по спотовым ценам, либо по ценам, которые привязаны не к конкретному времени, а к средней цене. Например, Саудовская Аравия продает свою нефть в Европу, отталкиваясь от средней цены за месяц по фьючерсному контракту марки Brent. То есть у них не может быть ситуации, что цена окажется отрицательной. В среднем за месяц она все равно будет в плюсе. Вместе с тем, цены на рынке спот 20 апреля по марке Brent были в районе 18-20 долларов, а по Urals – в районе 15 долларов.


Почему тогда фьючерс ушел в минус, а остальной рынок остался более-менее стабилен?
Потому что фьючерс касается только конкретного временного промежутка и небольшого объема рынка нефти. Остальная нефть привязана к другим контрактам. В конце концов, никто не будет продавать нефть, доплачивая при этом покупателю. А тут случилось то, что случилось, но виновата в этом особенность конкретного рынка. Ситуация должна быть исправлена, чтобы в будущем подобного не было.


А как это может не повториться, если склады с нефтью переполнены, что изменится в мае или в июне?
Отрицательные цены были и раньше. Например, канадская нефть уходила на несколько долларов в минус, но речь о 40 долларах все равно не шла. В отдельных сегментах рынка подобная история возможна, но в целом нефтяным компаниям проще перекрыть скважины, чем доплачивать покупателям.


Все-таки из-за чего возникла такая ситуация? Все поддались панике?
Да. Условия торговли требовали от одних участников взять обязательство принять нефть в конкретном месте, чего они не могли сделать, поэтому вынуждены были продавать свои контракты по любой цене, даже отрицательной. В последний день торгов выяснилось, что покупателей нет, поэтому произошел обвал цен. Это ошибка в правилах, которые писались без учета возможности такой ситуации.


Давайте еще раз, чтобы всем было понятно, о чем мы говорим, что такое фьючерс?
Фьючерс – это форвардная сделка на бирже. Это контракт на будущую поставку чего-либо. Цена поставки определяется в последний день истечения контракта. Соответственно он может торговаться несколько месяцев или лет, но всегда есть дата истечения контракта, после которой наступает исполнение договоренностей.


То есть сейчас по этому фьючерсу зафиксировалась отрицательная цена, поэтому саудиты, или кто там должен продать нефть, будут доплачивать своим покупателям?
Теоретически возможны изменения в правилах биржи, которые не позволят сделке состояться, но пока по всем правилам тем, кто остался в конце с контрактами на продажу обязаны поставить нефть и еще доплатить 37,06 доллара за баррель. В частности, аналогичный контракт торговался в России, участники нашего рынка потеряли в сумме около 1 миллиарда рублей. При этом у нас не возникла истории с отрицательными ценами, потому что Мосбиржа накануне приостановила торги, так как не изменяет ценовые лимиты на вечерней сессии, а 21 апреля торгов уже не было. Но даже в случае продления торгов уже никто не смог бы сильно повлиять на цену.


Что падение цены майского фьючерса WTI означает для России? Значит ли это, что сделки ОПЕК+ недостаточно и нужно еще больше сокращать добычу?
Если страны ответственно подойдут к сделке и сократят свою добычу в уже оговоренных масштабах, это, возможно, поможет рынку пережить ближайшие два трудных месяца, когда мир еще не вышел из карантина. Но это все равно не значит, что цены на нефть не упадут еще больше, чем они упали сейчас. Например, 21 апреля российская марка Urals торговалась за 8-10 долларов. Цены низкие, но других сегодня просто нет. Впрочем, в долгосрочной перспективе они не смогут сохраниться.

Прежде всего, при таких ценах обанкротится до 50% мировых производителей нефти, но российские нефтяники и бюджет выживут. Да, придется потратить имеющиеся резервы, но того шока, который был в 1998 году или в 2009 году, не будет. Россия готова пережить ближайшие 1-2 года при ценах на нефть в интервале 10-20 долларов за баррель. Потом цены вернутся в диапазон 30-40 долларов.


То есть уже к концу 2020 года цены на нефть могут вырасти до 40 долларов за баррель?
Если летом мир выйдет из карантина, то такое возможно.


Когда нефть стоит 8-10 долларов, России выгодно ее добывать?
У многих производителей вообще не стоит вопрос «выгодно или нет». Им выгодно добывать, потому что расходы на закрытие скважин и их дальнейшее восстановление все равно будут выше. То есть они могут работать в ноль или даже в небольшой минус какое-то время. При этом себестоимость российской нефти составляет 15-20 долларов, а все остальное – это убытки.


Пока цены не вырастут, нефтяникам будет помогать государство?
Нет, прибыль и убытки – это бухгалтерская величина. Затраты наших нефтяников по большей части давно в прошлом. Им хватит 10 долларов, чтобы перенести все издержки, связанные с добычей и транспортировкой нефти. Плюс, – у наших компаний практически нет никаких расходов, поэтому тяжелые времена они вполне могут пережить за счет низкого долга и себестоимости.


А на российской экономике такие цены скажутся? Говорят, что нефтяные доходы России в 2020 году будут на уровне 1998 года.
Тут нужно разделить. Есть экономика бюджета, в котором действует бюджетное правило, позволяющее жить при нефти в 42 доллара, независимо от того, сколько нефть стоит в реальности. Все нефтегазовые доходы России – это 5 триллионов рублей или 60 миллиардов долларов. То есть даже если мы вообще ничего не будет продавать, на поддержку бюджета придется потратить 60 миллиардов валютных резервов, а всего их у нас около 560-570 миллиардов. Что касается нефтяных компаний, то они могут уйти в небольшой минус, но трагедии не будет.

Остальная экономика зависит от курса рубля. При помощи бюджетного правила рубль может находиться в диапазоне 70-80 за доллар даже при нынешних ценах на нефть. Его будут поддерживать за счет валютных резервов. В этом смысле наша экономика гораздо лучше готова к кризису, чем в прошлые тяжелые моменты. Но тут нужно понимать, что экономика больше пострадает не от цен на нефть, а от карантина. Если бы не самоизоляция, Россия практически не пострадала бы из-за падения стоимости «черного золота». За счет сокращения цен и объемов добычи нефти мы потеряем не больше 2% ВВП. А вот от карантина потери могут составить более 5% ВВП.

Беседовал Артур Аваков