Юрий Федораев: «Какие бы изменения не вносили в законодательство о несостоятельности, в конечном итоге все сводится к «завинчиванию гаек»

Реформа законодательства о банкротстве сейчас является, пожалуй, одной из самых обсуждаемых тем. Принятый еще в «нулевых» регламент все эти годы неоднократно правился и дополнялся, что, в конечном итоге, привело к усложнению документа, его внутренней противоречивости и оторванности от других законов. Насколько это все отразилось на практической работе, ДОЛГ.РФ выяснил у арбитражного управляющего с многолетним опытом работы Юрия Федораева.

– В профессиональной среде бытует мнение, что законодательство о банкротстве – один из самых сложных для работы регламентов. Вы с этим согласны?

– Мне иногда кажется, что экономика страны и институт банкротства живут отдельно. Какие бы изменения не вносили в законодательство о несостоятельности, в конечном итоге все сводится к «завинчиванию гаек» и усилению контроля за арбитражными управляющими. Почему-то считается, что чем жестче требования, тем больше будет порядка.

Еще одна сложность работы с банкротством – это многогранность данной сферы. Процессы в ней регулируются не только законом о банкротстве, но и с помощью непрерывно изменяющихся административного и уголовного кодекса, гражданского права. Все это необходимо изучать, держать в голове и правильно применять на практике.

Также повышают уровень сложности действующего регламента различные трактовки высших судов, которые выходят примерно раз в полгода. По одной и той же норме часто можно найти диаметрально противоположные трактовки. И что делать в такой ситуации? Кроме этого, некоторые представители судейского корпуса часто грешат тем, что применяют в своей практике инициативы властей, которые только обсуждаются, но еще не вступили в законную силу. Судья где-то услышал в СМИ или от коллег, что возможно будет так, и начинает использовать эту информацию в работе.

Резюмируя все вышесказанное, отмечу, что законодательству о банкротстве сегодня не хватает целостности и согласованности с другими действующими в нашей стране регламентами. Когда все приведут к единому знаменателю, работать станет гораздо проще.

– То есть в кардинальных реформах закон о банкротстве не нуждается?

– На мой взгляд, прежде чем принимать что-то новое, нужно разобраться со старым. Закон о банкротстве сегодня плох тем, что его не соблюдают, в том числе из-за большого количества противоречий и несостыковок. Полагаю, что и с новыми нормами будет также. Если бы я принимал участие в обсуждении этого вопроса, то предложил бы провести глобальную ревизию законодательства и максимально устранить все существующие недостатки. И только когда уже отредактированный регламент начал бы эффективно работать и всеми исполняться, можно было бы задуматься о реформах.

– Выше вы упомянули о постоянном «закручивании гаек» и давлении на арбитражных управляющих. В чем это выражается на практике?

– Одним из главных инструментов давления на арбитражных управляющих сегодня являются жалобы. Согласно действующим нормам, рассматриваются обращения не только от непосредственных участников конкретного процесса, но и от всех желающих, лишь бы в жалобе были указаны ФИО и обратный адрес. Это приводит к весьма комичным ситуациям. Например, три месяца назад в Воронежской области арбитражного управляющего оштрафовали на 25 тыс. рублей по жалобе, поданной от имени Иосифа Виссарионовича Сталина. И таких случаев полно. А ведь на них тратится время и экономические ресурсы.

Кроме этого, часто жалобы в качестве инструмента давления используют кредиторы или должники. Приведу пример из личной практики. Заподозрил я тут одного должника в преднамеренном банкротстве, естественно, небезосновательно, на основе анализа. Ему это не понравилось и в течение недели на меня пришло девять жалоб из разных регионов России. И это только один случай. На разбор жалоб, ответы по ним, у меня уходит до 50% рабочего времени.

Полно случаев, когда для манипуляции арбитражным управляющим в ход идут и незаконные методы – угрожают словестно, присылают каких-то людей для запугивания. На сегодняшний день арбитражные управляющие никак не защищены, это также является большой проблемой.

– А недостаточное финансовое вознаграждение арбитражных управляющих является проблемой?

– Безусловно. Вознаграждение арбитражного управляющего – 30 тыс. рублей в месяц, а если мы работаем с отсутствующим должником, то и вовсе 10 тыс. рублей. И эти деньги арбитражный управляющий сам должен изыскать у должника. При этом, занимаясь банкротством в обоих случаях, арбитражный управляющий обязан отдать 18 тыс. рублей за публикацию сообщения о банкротстве в «Коммерсанте», еще «энную сумму» – за публикацию в Едином реестре сведений о банкротстве. Также нужно оформить страховку, а так как страховщиков никто не обязывает с нами работать, за нее могут заломить цену и в 130 тыс. рублей. Если всего этого не сделать – будут штрафы, только за отсутствие публикации – 50 тыс. рублей. Вот и посчитайте, что процесс банкротства фактически еще не начался, а арбитражный управляющий уже понес значительные убытки.

Говоря о том, каким я вижу размер достойного вознаграждения, проведу аналогию. Царь, понимая, что не может контролировать, что происходит на таможне, назначил своим таможенникам гонорар в виде 20% от изъятого у контрабандистов – и сразу все перестали брать взятки, устраивать какие-то махинации, потому что это просто стало невыгодно. Была бы у нас такая система – работать стало бы интереснее.

– Верно ли утверждение о том, что арбитражный управляющий не может быть независимым лицом – он всегда либо на стороне кредиторов, либо на стороне должника?

– Отвечу, опираясь исключительно на свой опыт. Лучше всего всегда оставаться только на стороне закона, чтобы ни у одной из сторон не было вопросов к деятельности арбитражного управляющего. Считаю, что только так можно работать. Вставая на чью-то сторону, ты рискуешь «получить»: либо с помощью законных санкций – штрафов, дисквалификаций; либо с помощью неправовых методов, которые применяют участники процесса.

Если кто-то говорит об аффилированности арбитражных управляющих – пусть приведут примеры, а лучше пусть научат, как угодить кому-нибудь, получить за это вознаграждение и не быть привлеченным к ответственности.

– Как вы можете оценить уровень подготовки арбитражных управляющих? Не наблюдается ли сегодня в отрасли кадрового голода?

– Такая проблема действительно есть, уровень подготовки недостаточный. Как человек, много лет работающий в этой сфере, отвечу, что нужно постоянно учиться, изучать практику. Это непрерывный процесс. Существует инициатива, которая обязывает арбитражных управляющих повышать квалификацию, но для ее повышения нет никакой хорошей литературы, грамотных курсов или лекций.

А ведь арбитражный управляющий должен много чего знать, а не только гражданское право и бухгалтерию. Вот прихожу я работать на предприятие, я должен знать, как организовать на нем охрану, как увольнять сотрудников, как проводить инвентаризацию. В конце концов, я должен знать какие-то психологические приемы, чтобы донести до коллектива, что я теперь здесь начальник. Арбитражные управляющие чаще всего этого не умеют, поэтому и грамотными специалистами их назвать сложно.

– Нужны ли арбитражным управляющим саморегулируемые организации?

– Сама концепция создания саморегулируемой организации в какой-либо отрасли мне кажется хорошей. Возьмем строительную отрасль. Один мой знакомый из администрации ездил по обмену опытом в Германию. Там очень хороший институт саморегулирования. К примеру, у них есть строительная СРО, к которой не «лезет» государство. Они там внутри сами договариваются, разрабатывают регламенты. Если кто-то допускает нарушение – наказывают всю организацию, а значит, в ней следят за качеством кадров, и все ее участники в хорошем смысле «трясутся» за свои места и стараются работать хорошо.

У нас же эта инициатива реализована неправильно. Сейчас в России больше 40 СРО, и кто ими управляет? Бывшие сотрудники прокуратур, налоговых, Минэкономразвития. Они только собирают деньги, но не выполняют функции по защите членов СРО, не участвуют в рассмотрении жалоб на арбитражных управляющих. Если завтра всех этих организаций не будет – хуже не станет.